Уже упоминавшийся Скотт Смайли как географ изучает городские парки США (“public gardens”), основываясь на концепции поэтики места. Он выделяет такие свойства городского сквера, как форма и фактура, цвет и свет, исторические и культурные ассоциации. В зависимости от их природы и стилистического оформления городские сады предоставляют нам множество поэтических впечатлений, наполненных разными смыслами, среди которых — пространственность и интимность, сосредоточение и/или рассеяние внимания, исторические и культурные ассоциации, внутренние и внешние контексты. Сады дарят способность к ориентации, чувство движения, осязательный опыт, телесную вовлеченность... Эти поэтические качества места, считает Смайли, создают уникальный опыт при встрече с садом83. Сортавальский городской парк Ваккосалми вполне заслуживает аналогичного подхода. Заложенное в 1870-м году место отдыха горожан признано памятником ландшафтной архитектуры. На южном склоне горы Кухавуори расположена бывшая городская больница, похожая скорее на старинный белый замок. Пройдя мимо неё, можно подняться на высшую точку города — на вершину горы. С неё открывается панорама Сортавалы и окрестностей (рис. 9). Средства парковой композиции, преобразующей природный ландшафт, лаконичны и позволяют, не в ущерб удобству перемещения ивозможностям пользоваться благами цивилизации, ощущать элементы «дикости» природной среды. В 1920-е годы была построена лестница, появилось изящно вписанное в пространство парка кафе (то самое, недавно сгоревшее). Парк — по-прежнему излюбленное место отдыха горожан. В постсоветский период ему вернули прежнее название84, возобновили традицию проведения в нём песенных фестивалей. Частые гости здесь — академические финские хоры из приграничья. Участники праздника, следуя по дорожке парка, вдруг неожиданно оказываются в атмосфере финской Сортавалы 1930-х годов.
Рис. 9. Панорама Сортавалы с горы Кухавуори и старая водонапорная башня.
Фото 1939 года.
Источник: http://heninen.net/view.htm?F=sortavala&E=8&I=0&P=sortavala35
83 Scott Smiley’s Home Page… Смайли защитил диссертацию по теме «Осмысляя сад: поэтика места и вживания в него» (“Musing the Garden: A Poetics of Place and Emplacement”).
84 Советским названием «ПКиО им. ВЛКСМ» его в повседневной жизни никто не называл и раньше. Оно упоминалось лишь в официальных документах. Обычно говорили просто «парк».
Некоторые исследователи связывают нынешнюю Сортавалу с мифической Сортау, упоминаемой в датируемом 1154 годом труде Идриси. Арабский географ называл Сортау «страной магов на побережье»85. Распространено мнение, что это место обладает позитивной энергетикой. Поскольку E.Н. Рерих провела здесь около двух лет, последователи «Живой Этики» связывают это географическое пространство с исканиями, направленными на духовное самосовершенствование человека, на «возделывание» сада его души86. Отсюда началась дорога Рерихов к Гималаям — самому магическому месту на земле. Для относящихся к «Агни-йоге» как к откровению Сортавала — своеобразная Мекка. Но и тем, кто не склонен видеть в этом учении новое священное писание, здешние места представляются очень подходящими для восприятия космической энергии. Приезжающие со всего мира люди устраивают здесь в последние годы массовые медитации. Волшебные мотивы есть и в сортавальской топонимике. Так, место, где была выстроена усадьба доктора Винтера, издавна называлось Таруниеми («Сказочный мыс»), отсюда название усадьбы — «Сказочный замок».
85 Судаков В. Сортавала-Сердоболь // Вуокса. Приозерский краеведческий альманах. Вып. 2… С. 124.
86 Шапошникова Л. В. Держава Рерихов. Т. 1. М., МЦР; Мастер-Банк, 2006. С. 191—221; она же. Великое путешествие: в 3 кн. Кн. 3. Вселенная Мастера. М., МЦР; Мастер-Банк, 2005. С. 758—794; она же. Учителя // Утренняя звезда. Научно-художественный альманах Международного Центра Рерихов, 1993. № 1.
В первые советские годы новые жители старались продолжать традиции финского города-сада: за зелёными насаждениями и дендропарками заботливо ухаживали. Экзотические растения в городских скверах и цветы на клумбах радовали глаз фланёра. В памяти горожан сохранилось имя Н.А. Югана, выходца из Ленинграда, много сделавшего для развития паркового искусства в Сортавале87. Я уже ссылался на Е. Добренко, полагающего, что сталинская эпоха характеризуется магическими ритуалами88. Городской парк в тот период действительно играл значительную роль в жизни города: в нём происходили пышные празднества и народные гуляния, читались лекции, проводились спортивные состязания. Городской парк послевоенной Сортавалы видел выступления Вольфа Мессинга89, а они по силе произведённого впечатления вполне могли бы превзойти пышные действа, которые некогда устраивал прославленный американский антрепренёр Барнум и которые, по мнению его соотечественника Джеймса Комбса, репрезентировали символы общественного сознания примерно так же, как это делают современные тематические парки. А их Комбс интерпретирует как символы, представляющие модель мира для сообщества людей, объединённых мифами и общими стремлениями90. Так что сталинский парк отнюдь не был чем-то исключительным... А вот при Хрущёве, как утверждает Добренко, магия в стране Советов исчезает. На её место приходят наука и техника, что означало возврат к прогрессизму ранних большевиков. Борьба с украшательством в архитектуре в период «оттепели» привела к появлению в центре города уродливых «хрущёвок», городские парки и скверы начинают приходить в запустение. В годы застоя тенденция к их упадку сохраняется.
87 Организованный Н. А. Юганом питомник не только снабжал посадочным материалом свой город, но и оказал помощь в организации Ботанического сада Петрозаводского университета. Как вспоминает одна из сотрудниц Петрозаводского госуниверситета А. С. Лантратова, в 1953 году была организована экспедиция в Северное Приладожье, где был получен необходимый материал. Антонина Степановна, которая, по её собственным словам, уже несколько лет пытается издать книгу «История парков Петрозаводска», с горечью говорит о печальной судьбе Сортавальского питомника: «К сожалению, его больше нет: после кончины директора, замечательного энтузиаста Николая Алексеевича Югана, питомник разграбили, а территорию застроили...» (цит. по: Лапшов С. Возвращение в Эдем. 50 лет насчитывает история Ботанического сада Петрозаводского университета // Карелия, 2001, 18 октября).
88 См.: Добренко Е. Красный день календаря…
89 Вольф Мессинг (10 сентября 1899, Гура-Кальвария, Варшавская губерния — 8 ноября 1974, Москва) — польский и советский гипнотизёр, заслуженный артист РСФСР (1971). Многие современники считали, что он обладал даром телепатии и предвидения.
90 Анализируемые Комбсом политические коннотации репрезентативной символики американских парков времен Рейгана и Буша удивительно совпадают с нашей нынешней оценкой ритуального значения сталинских народных празднований. В частности, автор утверждает, что в диснеевских парках человек попадает в метамир, симулирующий исторические события или общественные ценности. См.: Combs J. The Political Meaning of Popular Symbolic Activity… P. 32—33.
Одна из самых значительных трансформаций городского пространства произошла в Сортавале в 1950-е годы, когда на месте открытой центральной торговой площади Петра и Павла (сейчас площадь Кирова) был разбит сквер91. Тем самым образ города-сада был существенно дополнен, но сад этот стал превращаться в дикий, поскольку большая часть знаменитых местных дендропарков была практически уничтожена. Так два обычно противостоящих друг другу аспекта (wilderness) и городские сады (gardens) – обрели в Сортавале сосуществование. Что касается магических ритуалов советского периода, то главными, конечно, были парады и демонстрации. Они проходили на примыкавшей к центральной площади улице Карельской, где напротив здания почты92 (рис. 10) была установлена трибуна. Большое впечатление производили военные парады, а особым блеском и совершенством отличались марши пограничников.
91 Наличие центральной торговой площади в финское время усиливало имидж Сортавалы как европейского города. Изначально в городе имелось три площади. На одной из них (пл. Вяйнемёйнена) сквер был разбит ещё финнами, другая ныне недоступна для публики. Мотивы разбивки на третьей площади центрального городского сада документально не отражены. Возможно, это один из примеров переструктурирования культурного ландшафта в соответствии со вкусами переселенцев. Открытая площадь выглядела «исходящей от чужого», со сквером же казалась более родной.
92 Карельская, 19 — здание бывшего отделения Объединённого банка Северных стран, построенное архитектором У. Ульбергом в стиле национального романтизма.
Рис. 10. Бывшее отделение Объединенного банка Северных стран
(ул. Карельская, 19). В советское время и сейчас
— здание почты.
Магия Сортавалы рождена поэзией воды и камня, их диалогом. Ландшафт Северного Приладожья — это природный сад камней, сообщающий месту особую поэтику. Каменный город, выстроенный из знаменитых местных пород93, вписан в пространство этого сада. Находящаяся на вершине Кухавуори водонапорная башня, куда в прошлые времена подавалась чистейшая вода из горного озера Хельмиярви, предстаёт, как пишет краевед и учёный-геолог Игорь Борисов, гимном-памятником «сердобольскому граниту»94.
93 То, что многие памятники зодчества Петербурга обязаны своим существованием Сердоболю, — факт широко известный. Подробнее см.: Булах А. Г., Борисов И. В., Гавриленко В. В., Панова Е. Г. Каменное убранство Петербурга. Книга путешествий. 5. СПб., Государыня, 2004.
94 Борисов И. Музыка в камне… С. 11. Поэтика приладожского камня хорошо вписывается в контекст мировой философской лирики. Великие поэты выразили метафизическую связь судеб камня и человеческой жизни. О. Э. Мандельштам писал: «Прелестные страницы, посвященные Новалисом горняцкому, штейгерскому делу, конкретизируют связь камня и культуры, выращивая культуру как породу...» (Мандельштам О. Э. Слово и культура: Статьи. М., Советский писатель, 1987. С. 148). Этот аспект творчества Мандельштама проанализирован в работах Д. М. Сегала. См., например: Сегал Д. М. О некоторых аспектах смысловой структуры «Грифельной оды» О. Э. Мандельштама // Д. М. Сегал. Литература как охранная грамота. М., Водолей Publishers, 2006. С. 253—301.
Местом туристического паломничества стали сегодня так называемые Рускеальские мраморные ломки и другие места промышленной добычи камня. А сама башня, по замыслу Борисова, могла бы стать идеальным местом для музея истории этой индустрии, составившей славу города. К сожалению, каменное убранство Сортавалы тоже пострадало. В своё время площади и улицы в центральной части города были вымощены красным камнем, что придавало городскому ландшафту особый шарм, подчеркивало имидж «старого города». Начальники, по приказу которых мостовую заменили на асфальт, хотели как лучше, но увы...
Неблагоприятно складывается судьба не только городских парков, но и всего внешнего, нерукотворного «сада», который сегодня сильно страдает от промышленной деятельности. Северное Приладожье — дом не только для человека, но и для лесных и озёрных обитателей. Ещё сравнительно недавно он был полной чашей, однако ситуация изменилась и продолжает меняться стремительно и радикально. В 1950—1960-е годы весь берег залива Вакколахти был по весне заполнен рыбаками. Они располагались с удочками и саками, оборудованными самодельными подъёмниками, у железнодорожного моста, вдоль узкого прохода, ведущего из залива в окружающую Сортавалу систему озер. Начинается эта система с Персидского залива, названного так жителями по фамилии хирурга, работавшего когда-то в соседнем деревянном здании городской больницы. Построенная ещё финнами, больница долгие годы сбрасывала в залив все свои отходы. Речка, ведущая из Вакколахти в заболоченное озеро Айранне, находящееся за городским парком, обмелела и завалена мусором. Теперь в весеннюю пору в лучшем случае можно увидеть одного-двух рыбаков. Да и мальков в протоке немногим больше.
Сортавала окружена водой со всех сторон, её территория когда-то была островом. Пространство вокруг города сформировано тремя озерами — Ляппяярви на юго-востоке (вид на него открыт с многих точек центральной части Сортавалы), Кармаланярви на севере и Хюмпёлянярви на юго-западе. Тухкалампи, небольшое озеро, соединяющееся с Ладогой упомянутым выше ручьем (на самом деле это бывший некогда полноводным залив Ваккосалми, соединявший и озеро Айране, и озеро Тухкаламппи), стало превращаться в болото ещё при финнах. Историк Исмо Бьёрн упоминает о миллионах лягушек и о многочисленных тритонах, населявших это заболоченное озеро уже в начале XX века95. Для русских поэтов, от Фета и Мандельштама до Елены Шварц, амфибии — один из символов Италии, и Сортавалу когда-то тоже можно было назвать «городом ящериц» (вновь средиземноморский мотив!). Память детства возвращает — из фетовской «Италии» — образ «ящериц, мелькающих кругом, / И негу их на нестерпимом зное...». Куда они, эти маленькие коричневые рептилии, безуспешно маскировавшиеся под серо-бурый цвет местных камней, теперь исчезли? Даже на Кухавуори, скале городского парка Ваккосалми, их было видимо-невидимо... Уже в конце XIX века в связи с прокладкой железной дороги значительная часть этой экологической системы пострадала — залив Вакколахти и озеро Тухкалампи пересекла насыпь. Последствия стали ощущаться не сразу; но сегодня, в сочетании с другими неблагоприятными факторами, картина окружающей город водной среды производит удручающее впечатление.
95 Bjorn I. Suomalaisten Sortavala, Laatokan valkoinen kaupunki // P. Hakamies, I. Liikanen ja H. Simola (toim.). Sortavala — rajakaupunki. Joensuu, 2001 (P. Hakamies, I. Liikanen, H. Simola H. (eds.). Sortavala — a Border Town. Joensuu, University of Joensuu / Publications of Karelian Institute, 2001. P. 22.
Ещё финны начали целлюлозно-бумажное производство в близлежащих Ляскеля и Питкяранта. После аннексии СССР Северного Приладожья эти находящиеся непосредственно на ладожском побережье предприятия стали гордостью советской индустрии — и источником загрязнения великого озера. Промышленное производство и туризм всегда сочетаются плохо. Финны по крайней мере строили небольшие промышленные предприятия с трубами из красного кирпича96 и деликатно — в стороне от центра города. Ныне эти объекты даже придают дополнительное очарование городской среде. А вот хозяйственники послевоенного периода возвели, не задумываясь, гигантскую, уродующую город трубу в максимальной близости к историческому центру. Пользуясь метафорой Елены Фанайловой97, можно сказать, что не иголочкой приколота центральная котельная к обоям городского ландшафта, а железным ломом.
96 Одно из подобных предприятий переделано под популярную у финских туристов гостиницу «Piipun Piha», что в переводе на русский означает «Двор с трубой».
97 И снова замечательное эссе Елены Фанайловой (Фанайлова Е. Вместо путеводителя» // Митин журнал, 1994. Вып. 51. С. 175—180), в котором рассматривается Воронеж как культурное пространство. Подобный «путеводитель» не нуждается в карте. План города крепится автором к «обоям ландшафта» с помощью «булавочек» и «иголочек», являющихся культурно-пространственными доминантами.
В конце 1980-х годов создаётся первое совместное советско-финляндское предприятие по лесозаготовке «Ладэнсо». Позже начинают работать частные финские и российские компании. Много говорится о выборочных рубках, о скандинавской технологии. Дебаты по поводу того, насколько декларации лесозаготовителей соответствуют их практической деятельности, порой приобретают острый характер. Даже центральные масс-медиа пишут о коррупции в регионе и городе, сопутствующей экспорту леса98. В 2007 году разразился очередной скандал по поводу рубок леса в ладожских шхерах, грозящих уникальному озеру гибелью. Инициативные группы пытаются добиться запрета и промышленной разработки каменных карьеров на месторождениях у поселка Хийтола близ Сортавалы99.
98 См., например: Васина Г. Сортавала: тяготы и радости малого города. Парламентская газета, 2003, 25 июля. № 137 (1266).
99 Владимирская Н. Шхеры раздора // Эксперт Северо-Запад, 2007. № 28, 23 июля.
***
Если говорить в терминах культурной экологии, то в период существования Сортавалы в составе Финляндии адаптация социокультурной системы к окружающей среде осуществлялась куда более органично, чем в советский период. В первой трети XX века экологическое сознание финнов ещё не было столь развито, как сегодня, и индустриализация и при них влекла за собой негативные последствия для окружающей среды. Но всё же в целом жизнедеятельность местного сообщества и развитие местной идентичности были направлены на естественное вживание в среду обитания. Эта культурная модель была тесно увязана с многовековыми традициями, со знанием и глубоко эмоциональным восприятием территории. В советский период, к сожалению, необходимость привязки социально-экономического развития к месту обитания и к его обитателям не принималась в расчёт, идеологические штампы вроде «воспитания советского человека» превалировали над формированием идентичности, свойственной данному месту. Как следствие, многое сегодня утрачено, а достижений, равных довоенным, нет. Но именно поэтому местному сообществу необходимо, осознав себя в качестве такового, создать собственную модель развития, предполагающую максимально органичное приспособление жизнедеятельности человека к природной и городской среде. В новых условиях концепция «город-музей» советского периода невозможна, концепция «город-завод» — нежелательна. Необходимо учесть опыт соседней Финляндии и продолжить заложенные предшественниками местные традиции формирования динамично развивающейся среды обитания. Только так выработается социокультурная модель, по-настоящему соотносённая с неповторимым очарованием Сортавалы.
Опубликовано: "Вестник Евразии", 2008, №1.
Источник: интернет-библиотека Киберленинка.
Комментарии
